Они пришли на эту землю в один день. Бомбить начали утром, а когда коровы вернулись с поля, Аксинья Ладутько родила дочку. Назвали её Катей.
Малышка стала третьим ребёнком в семье, но первой девочкой. И души бы в ней не чаяли, и обласкана бы она была мамой и папой, только вот – некогда родителям было зацеловывать пухлые пяточки и пощипывать румяные Катюшины щёчки.
– В одиннадцать часов мама меня родила, положила меня на печку и ушла. Ванька, брат мой старший, побежал за бабушкой. Бабушка, когда пришла, и спрашивает: «А парадзіха дзе?» Это про маму мою. А «парадзіха» пошла корову доить, – рассказывает Екатерина Ивановна.
Отец Екатерины Качан (Ладутько) был председателем колхоза в Горках Червенского района. На фронт его не взяли, вместе со старшим сыном Ванькой – а на тот момент мальчишке было 15 лет – пошёл в партизаны.
– Ванька наш очень хорошо на гармошке играл. Он всегда маме говорил: «Будем мы домой идти, ты, мама, уже будешь знать, что это мы. Я как заиграю – издалека слышно будет!» – вспоминает мамины рассказы о военном времени Екатерина Ивановна.
В 1944 году Ваню забирают в армию. Дошёл он до Берлина.
– Ваня всегда писал письма. А в письмах тех – только радость, ни одного слова о плохом… «Живу хорошо и весело. Находимся недалеко от города Люблина в Польше. Хочу сфотографироваться. Очень рад, что у Вас есть корова и смолотили урожай. Значит, дома порядок». Или вот ещё: «Дорогая мама, братик и сестричка! Я жив и здоров, чего и вам желаю. Со мной тут есть хлопцы, мои земляки. Встречаемся, вспоминаем дорогие и родные места. А здесь идёт война. Пиши чаще мне, мама. Не скучай без меня…». И подпись – «Ваш сын Ваня». В своём последнем письме он попросил: «Мама, писем больше не пишите – мы уже собираемся уезжать из Берлина. Будем ехать через Москву. Нас наградили, и меня в том числе. Награды будут вручать в Москве».
Эти письма-треугольники любимого брата Екатерина Ивановна бережно хранит вместе с вырезками из газет, где писали про Ивана, с его фотографиями, одна из которых – там, где он перебинтован, – была сделана в госпитале, и с…документом, где указано место захоронения Вани. «По сведениям, полученным из Германии, фамилия Ладутько Ивана Ивановича, умершего от ран 3 июня 1945 года, внесена в списки советских воинов, захороненных на советском воинском кладбище в городском районе Берлина – Панкове. Кладбище находится в хорошем состоянии. По вопросу поездки Вам следует обратиться в органы внутренних дел по месту жительства». Ему было всего 19. Его не стало через месяц после Победы…
В 1985 году маме Аксинье Фёдоровне Ладутько офицер военкомата вручил удостоверение к медали «За отвагу», которой Ваня был награждён в апреле 45-го, о которой он и писал в том своём – последнем – письме.
– Когда пришло сообщение, что Ваня погиб, мама так голосила, пряталась от нас – меня и старшего Лёньки… Отец на тот момент с нами уже не жил. Ушёл из семьи к другой женщине. Маруся её звали. А потом нам пришли две посылки. А в них – шёлковые платочки, носочки… Ванькины…Ведь он же собирался уже домой ехать, понимаете?..
…Слёзы, которые не сдержать… Да и нужно ли? Эта боль никуда не уходит, она здесь – в сердце – каждую минуту. Даже спустя годы…
Екатерина Ивановна берёт в руки вырезку из газеты – снимок, на котором пятнадцать танкистов. Подпись «1945. Берлин. Мы победили». Лица нечёткие.
– Я часто посмотрю на эту фотографию – может, где и Ванька там мой? – он же был танкистом…
– Екатерина Ивановна, Вы были совсем малышкой, когда Вани Вашего не стало, но всё же – помните Вы его хоть чуть-чуть?
– Ничего о Ваньке не помню. Да и в целом воспоминания о том времени как-то урывками. Мама с нами маленькими уходила в партизанский отряд, так вот, когда мы пришли из него, помню, что в нашем доме были выбиты окна: стёкол совсем не было, а в одном окне даже не было рамы. Да и в доме ничего не осталось. Все вещи мама, когда мы уходили в отряд, отдала на хранение соседу Язепу, а он с ними потом и уехал. Уцелели только чёрный кожух и вот этот платок, – Екатерина Ивановна тут же достаёт из шкафчика бордовый с цветами платок – из «той» жизни. – И ещё врезалась в память одна картина. В тот день, когда мама узнала, что Ванька погиб, мы с поля – лён там пололи – шли на обед в деревню. Входим в село, а там ворота такие высокие, поворот и людей много-много, и слышно только, как шёпот по той толпе прошёл, когда завидели люди нас: «Ой, тихо-тихо, не говорите только ничего…»
– Вы отмечаете свой день рождения?
– В детстве ж у нас какие праздники? Работали с утра до ночи, чтобы прокормиться. Никто меня не ласкал, никто не спрашивал, как я себя чувствую. Никому дела до меня не было. Не праздник для меня день рождения… Мама рассказывала, что, немцы нас когда окружили, я сильно плакала. Так она меня положила на купину в болоте, и убежали все прятаться. Дядька только, как узнал, так вернулся и забрал меня.
Немцы идут – все в болото убегают, а меня мама в колыбельке одну оставляет. А потом начала прятать меня в сарай. Кто меня каким молоком кормил? И как меня немцы в той колыбельке не застрелили?..
Жизнь Екатерину Качан особо не баловала. В 1991 году в автокатастрофе погиб сын. Пережить трагедию помогла…вера.
– С такой жизнью кто б, если б не Господь, держал меня на этом свете? Только Бог… – говорит Екатерина Ивановна.
Прошлой осенью ушёл из жизни и супруг, с которым они душа в душу прожили 62 года. Вот так перевернулась ещё одна страница судьбы. Екатерина Ивановна достаёт аккуратно сложенную, исписанную мелкими буквами стопочку листов. Эти строчки – повесть. О её жизни. Написанная ею же. Всего-то за две недели.
– Мне так захотелось написать, – говорит Екатерина Ивановна. – Я писала с утра до ночи, не поднимая головы. Как жнейки жали жито, как в первый класс я пошла, как проходили собрания учителей…про войну писала… Самый большой для меня праздник – 9 мая. Женька мой был (прим. – супруг Екатерины Ладутько) – так мы всегда День Победы отмечали. И дети приезжали, и брат Лёнька из Могилёва, стол накрывали. Обязательно всегда ходили в этот день на митинг. Парады по телевизору смотрели, сначала который в Москве, потом тот, что в Минске. И вечером трансляции этих парадов смотрели. Нынешний День Победы был первый без Женьки. И так грустно мне, слёзы катятся не переставая…А потом думаю: не буду я дома сидеть! Взяла такси и поехала.
Среди сотен людей 9 мая на митинге в Червене была и она. Сотрудники музея принесли стул – Екатерина Ивановна ходит с помощью трости. Она внимала каждому слову и наверняка в пламени Вечного огня видела картины из своего детства и юности, опалённых войной. Митинг закончился, все разошлись. Но она ещё долго сидела одна на опустевшей площади, напротив скульптуры воина-освободителя. А в руках – конверт с чёрно-белым фото. Её Ваньки. Которое она взяла с собой, чтобы родной братик хоть так – со снимка – увидел бы этот праздник и это чистое небо. Небо и его Победы.
Виктория КАХРАМАН
