О бывшем рабочем посёлке Червенского леспромхоза на территории Хуторского сельсовета, где родился, где прошло искалеченное войной детство, отрочество и юность, где мы познавали мир, природу, взаимоотношения людей, добро и зло, где рождались надежды и желания на лучшее будущее, ковались характеры, где через наши сердца проходили радости и беды, которые испытывала страна, где начиналась дорога к вершинам большой мечты, хочу рассказать в этом повествовании.
Стройка среди леса
У каждого поселения, как и человека, своя неповторимая судьба. Однажды начавшись, она наполняется различными жизненными событиями, которые со временем становятся историей. Проходят годы, и ты, мысленно обегая прошлое, начинаешь это ценить, вспоминать с любовью и тоской…
Истоки моего родного посёлка Барсуки — в 20-х годах прошлого века. К сожалению, время почти ничего не оставило от поселения, в котором бурлила яркая для сельской местности жизнь.
В конце 20-х годов здесь, на границе с Березинским районом, посреди большого лесного массива началось строительство деревообрабатывающего завода и жилого посёлка. В то время это был значительный, очень нужный для народного хозяйства страны объект. Предусматривалось заготавливать лес, перерабатывать и делать из него кровельный материал-гонту, шпалы для железной дороги, баланс для крепления в шахтах, строительную доску, бруски, а из неделовой древесины и отходов — дрова для отопления. Сюда завозили необходимое оборудование, строительные материалы, транспортные средства. Основной агрегат для завода — паровой котел (локомотив английского производства) доставляли частями с железнодорожной станции в Минске. По пути не смогли преодолеть низкую болотистую местность. В связи с этим решено было устанавливать его метров за семьсот от обозначенного места.
Вскоре построили производственные помещения, лесопильный цех. Установили необходимое оборудование. На заводе начали изготавливать брус, доску, гонту, другую продукцию.
На расстоянии двух-трёх километров в юго-восточном направлении к гравейке (нынешнее шоссе Минск-Могилев) и в северо-западном, где имелась большая площадь леса, были установлены мощные тракторные двигатели. С их помощью выполняли работы по вырубке, заготовке и обработке леса на месте. Для проезда сюда и вывоза древесины построили дороги-лежнёвки. Ту, которая проходила в юго-восточном направлении, называли “Трактор первый”. Это была лучшая дорога для выезда на гравейку. В лесу она пересекала так называемый “Екатерининский шлях”, который сохранился до настоящего времени. Правда, уже еле заметен — зарос кустами и лесом. После войны через поле возле Юрович он тоже был, а затем запахали.
На северо-западном направлении дорога-лежнёвка использовалась для производственных целей. Строили лежнёвки из бревён. Их очищали и укладывали на землю. В низких и болотистых местах связывали по два-три бревна, на них закрепляли широкий деревянный брус толщиной до 30 сантиметров. Делались две колеи по ширине колес автомашин и тракторов. По краям дополнительно клали брёвна. Имелось несколько разъездов для встречного транспорта.
В начале войны лежнёвки были частично разрушены и уже их не восстанавливали. С годами заросли бурьяном, кустами, брёвна сгнили. К лежнёвке “Трактор первый” была протоптана пешеходная тропинка за ягадами и грибами.
Важными объектами являлись также автотракторный гараж и ремонтная мастерская. Было более 30 единиц автомашин. Для подготовки механизаторов создали курсы. Мой отец работал в мастерской, а после окончания курсов — заведующим гаража.
На строительство завода и уже введенные объекты требовались рабочие. Пошёл приток их не только из соседних, но и дальних деревень, других районов. Среди приехавших с Украины — две семьи Турболов, из Сибири — Скобелин, он же “Челдон”.
Для молодых строили общежитие, семейным — квартиры. В основном, в домах-бараках. В них было от двух до восьми квартир. В двух более благоустроенных домах — по три-четыре комнаты, включая кухню. В восьми бараках — однокомнатные квартиры и небольшие сени с кладовками. Некоторые самостоятельно отгораживали досками комнаты. Многие строили свои дома. Заводили коров, свиней, птицу. Появились социально-бытовые объекты. Один из них — рабочая столовая, где начинала свою трудовую жизнь шестнадцатилетняя красавица из Мартьяновки Березинского района — моя мать.
Родословная
Мой отец — младший из многодетной семьи, которая жила в Червене. У матери были ещё две старшие сестры и брат. Мой дед до революции в 1916 году из Мартьяновки уехал на заработки в Америку. Несколько раз присылал доллары. Бабушка копила их на “чёрный день”. Она собрала 150 долларов, которые практически сохранили жизнь ей и двум младшим дочкам. А произошло следующее. В деревню ворвались разъярённые польские вояки-легионеры. Узнали, что здесь живут уехавшие из города евреи, начали выискивать их и грабить. Многие жители убегали в поле, лес. Моей матери было тогда семь лет, она помнит и рассказывала жуткий эпизод, когда на её глазах польский легионер догнал на коне бежавшую женщину, схватил из рук матери-еврейки младенца и зарубил его саблей, а затем — саму мать. Бросился в сторону новых жертв. Бабушка поползла к нему, держа в руках узелок с долларами. Он схватил, развязал, посчитал и крикнул: “До лясу!” Они побежали в кусты и лес. Спаслись!
Такое запоминается навсегда. В то время мамины старшая сестра и брат работали наемниками — пасли скотину у одного зажиточного хозяина в деревне Колодежи.
В 1930 году, когда маме было 17 лет, она встретила и полюбила на всю жизнь моего отца. Ему к тому времени исполнилось 18. Они поженились, получили квартиру в восьмиквартирном бараке, рядом с которым имелись подсобные хозяйственные постройки. Первый сын родился в 1932 году, но в возрасте менее года умер, второй родился в 1934 году и через год и два месяца тоже умер. Врачи и местные знахари определили, что причиной смерти моих братьев было плохое грудное молоко матери.
Я родился в 1937 году. Меня кормила грудью старшая сестра мамы Ульяна, у которой был сын — мой ровесник. В то время их семья (двое родителей и трое детей) проживала в этом же бараке. Однако в 1940 году они вернулись в Мартьяновку, построили там дом, обзавелись хозяйством, вступили в колхоз. Тётю Ульяну, которая прожила 86 лет, я называл своей второй мамой, а с братом мы были как родные. В этой большой, прекрасной семье было восемь детей, двое из них умерли в трудные, голодные военные и послевоенные годы. С этой семьёй у нас самые добрые родственные связи остались навсегда.
Деревни-соседи
С южной стороны от завода находилось небольшое поселение Барсуки, метров пятьсот по которому проходила основная дорога. В двух километрах — деревня Юровичи, далее в километрах трёх — гравейка Минск-Могилёв, через которую находился центр сельского Совета — деревня Хутор. Здесь имелись: клуб, библиотека, медпункт, аптека, почтовое отделение, магазин. Хуторская средняя школа была в Ведрице.
Я с детства хорошо знаю все эти дороги, начало и конец каждой из них. С восточной стороны на расстоянии около километра была усадьба зажиточного крестьянина Романовского. По его фамилии окрестности назывались Романовщина, а в километре через лес — деревня Ратное. В северном направлении находилась похожая усадьба Бакиновщина. Обе они образованы в давние времена. Хозяева получили или выкупили землю, разработали её и вели своё хозяйство. На пашне высевали пропашные культуры, в основном зерновые, а низкие заболоченные по контурам участки использовали для пастбища и сенокосов.
Бакиновщина занимала около 40 гектаров, Романовщина — чуть меньше. На работу в этих усадьбах привлекали наемных работников. Они получали небольшие участки земли, обживались, строили дома и подсобные помещения, заводили животных. Так образовалось поселение Барсуки. От него, собственно, и пошло название построенного вблизи рабочего посёлка.
С северной и северо-восточной стороны от завода за Бакиновщиной и Романовщиной на расстоянии 5-8 километров через лес были деревни Березинского района — Микуличи, Сосновое Болото, Лаги, Купы. В западном направлении, около двух километров, — небольшая деревня Амело Хуторского сельсовета, а далее за ней — Рованичи и деревни этого сельсовета.
Местные жители устраивались рабочими на заводе или в лесу. Прежние их хозяева лишились наёмной рабочей силы, усадьбы постепенно запускались и сокращались. Некоторые мужчины из Романовских пошли работать на новое производство. А Бакиновские продолжали единолично заниматься своим хозяйством. Они были недовольны происходящими переменами, высказывали протесты и угрозу бывшим рабочим-наёмникам. По этой причине младшего Бакиновского, у которого в семье были жена, сын и дочь, арестовали. Он отбывал срок в тюрьме, но каким-то образом сбежал и скрывался у родителей в усадьбе. Приехавшие работники НКВД привлекли на задержание активистов (коммунистов, комсомольцев), куда попал и мой отец. Беглеца поймали и отправили опять в тюрьму.
Владимир ШАТЕРНИК, г.Червень
(Продолжение будет)
Фото Эммы МИКУЛЬСКОЙ
Реально интересно! Спасибо за публикацию!