ВЫБОР ПРОФЕССИИ.
Несмотря на склонность к гуманитарным дисциплинам подал документы в лесотехнический (теперь технологический) институт на лесохозяйственный факультет, готовивший лесничих. Предстояло сдать пять экзаменов. Проходной балл — 23 из максимальных 25. По первым четырем предметам набрал 19 баллов. Оставался последний — сочинение по русскому языку. Из предложенных трех тем выбрал, как сейчас помню, «Маяковский о поэте и поэзии». Тема хорошо обкатанная, в школе по ней за сочинение получил пятерку. И писал по отработанной схеме! Когда пришло время узнавать результаты, оказалось, что в списках зачисленных меня нет. Пытаюсь узнать — почему? Отвечают — по сочинению тройка, поэтому у меня 22 балла, а нужно 23. Сочинение не показывают, какие были сделаны ошибки и насколько грубые — непонятно. Конечно, расстраиваюсь и рассказываю родным. Дядя Миша, преподаватель физики, человек импозантный, способный создать благоприятное впечатление, вызвался сходить в комиссию и к ректору. Объяснить, что сыну безвинно осужденного и реабилитированного человека следует помочь — зачислить хотя бы кандидатом на первый семестр. Пришел смущенный, сам белорус, намеками дал понять, что «виноват» пятый пункт — национальность. Так я впервые ощутил на себе гвоздивший пункт. Потом это будет повторяться много раз.
Забираю документы и возвращаюсь в Витебск к родителям. Что делать? Естественно, искать работу на заводах города. Все мои поиски напрасны. Вакантных мест нет. Чтобы попасть учеником на завод, нужна значительная протекция или попросту блат.
К делу подключается мама. Через каких-то знакомых меня пытаются устроить в литейный цех станко-инструментального завода им. Кирова. Помню, приходим с матерью к начальнику цеха. Цех — огромное, темное помещение с земляным полом и грязными окнами, через которые едва пробивается свет. Внутри больших формовочных емкостей застыли остатки металла. Вот их-то и нужно вручную сбивать зубилом и молотком. Начальник цеха оглядел меня, посмотрел на мать и сказал: «Мамаша, пожалейте сына. Здесь ему не место». Мы уходим. С тех пор никогда больше не возникало попыток связать судьбу с промышленностью. Все же маячил вопрос: «Что делать дальше?». Особенно сложной была осень 1955 года. Чувствуешь свою ненужность, отверженность. Не знаешь, куда деться в течение дня. Должен помогать родителям, а сижу на их шее. Рвусь в армию, а в военкомате обещают только к осени следующего года…
С одноклассником идем на стройку разнорабочими. Работа тяжелая, неквалифицированная, все вручную. Поначалу я сильно уставал, приходил домой и, не притрагиваясь к пище, валился на кушетку. Потом втянулся, окреп и как-то привык.
За этот год я закончил в ДОСААФ курсы радистов и получил третий разряд, то есть мог передавать в эфир порядка 60-80 знаков азбуки Морзе в минуту и столько же принимать на слух. Даже сейчас автоматически могу передавать буквы, а принять уже не смог бы. Все это было подготовкой для службы в войсках связи. Не пригодилось.
Решил предпринять еще одну попытку поступить. В городе три вуза — медицинский, педагогический и ветеринарный. Подал документы на зоотехнический факультет и поступил, несмотря на приличный конкурс. На курсе сто человек, есть кандидаты, процентов двадцать — горожане, остальные — из села и районных центров.
Студенческие годы — лучшие в жизни. Это период не только приобретения специальности, но и формирования личности. Жизнь студента ярка и насыщенна — учеба, спорт, занятия в различных кружках. Несу в своем сердце горячую, благодарную память о студентах и коллективе преподавателей, прививших мне не только специальные знания, но и определенные нормы нравственной морали.
Кроме ежедневной восьмичасовой учебы были и спорт, и отдых. Продолжал заниматься бегом и даже на четвертом курсе в составе сборной института выезжал на студенческие республиканские соревнования. До первого разряда не дотягивал, была физкультура, но не изматывающий спорт. Окреп и стал выносливым. Параллельно занимался в духовом оркестре института — был ударником. В последний год учебы студенты проходили двухмесячные военные сборы.
Потом были последняя сессия, госэкзамены, распределение, а затем вручение дипломов и торжественный прощальный вечер со всеми преподавателями.
СТАНОВЛЕНИЕtc «СТАНОВЛЕНИЕ»
Получил назначение в совхоз «Зарубы» Дубровенского района Витебской области на должность главного зоотехника.
Накануне из трех «завалившихся» колхозов создали совхоз. Животноводство в ужасном состоянии: бескормица (коровы не стояли на ногах, и их подвешивали), продуктивность низкая. В хозяйстве 21 деревня, в 20 из них животноводческие помещения — сараи. Кормление, поение — все вручную. Условия труда тяжелые, но с образованием совхоза стали выплачивать зарплату, невысокую, но стабильную. Кадры на фермах имелись, отдельные деревни еще не были электрифицированы. Такое хозяйство за день на лошади (это был мой первый транспорт) не объедешь: летом — верхом в седле, зимой — в санках. Я старался не только присутствовать на фермах, но и организовать пусть примитивный, но технологический процесс, составлял разного рода отчеты и планы, текущие и перспективные.
Первое время директор присматривался ко мне. Как же — горожанин, еврей, будет ли толк? Все это прямо не высказывалось, но читалось между строк. С возникающими проблемами и опытному специалисту трудно справиться, а тут новичок. Можно понять директора, человека своеобразного.
Стоит рассказать о нем подробнее. Сергей Алексеевич Колосов, выпускник Ленинградского сельскохозяйственного института, ветеран Великой Отечественной войны, инвалид (потерял ногу на Ленинградском фронте), стал моим первым руководителем. После войны жил и работал в Витебске, имел семью и двоих маленьких детей. В 1955 году по призыву партии сотни коммунистов отправились «подымать деревню». Его назначили директором Дубровенской машино-тракторной станции, а потом — директором совхоза. Жена отказалась следовать за мужем, и ко времени нашего знакомства он был холостяком. Худощавый, желчный, строгий, очень честный, вне деловой обстановки приятный в общении, он много читал и, похоже, был из интеллигентной семьи. Из двух небольших комнаток его квартиры одна была завалена книгами — они стояли на полках и даже лежали стопками на полу. Теперь я понимаю, как нелегко ему было на протезе всюду поспеть в огромном хозяйстве. Дисциплина была жесткая, и люди, работая за полноценный рубль, старались. Присмотревшись ко мне, стал привечать. После вечернего наряда все уходят, меня он задерживает. И начинаем составлять таблицы, планировать производство и т. д. Очевидно, ему доставляло удовольствие чувствовать себя преподавателем. И я старательно учился.
…А за стеной идет кино, слышна музыка. Молодой, хочется и погулять. Молодежи в деревне в начале 1960-х было много, хотя наблюдался отток на ударные стройки и промышленные предприятия. Но и в совхозе уже была денежная система оплаты труда, поэтому текучки кадров в эти годы в хозяйстве особенно не было.
(Продолжение будет)