Працяг
СПЯШАЎСЯ ПАПЯРЭДЗІЦЬ
Сёння даводзіцца толькі здзіўляцца смеласці, кемлівасці і стойкасці гэтага пятнаццацігадовага хлапчука. Распавядаючы пра Кліноцкі бой, нельга абмінуць гэты факт, які меў месца напярэдадні. Яго пасля вайны ўзгадаў у кнізе “В родных местах” былы партызан 208-га атрада, а затым камандзір партызанскага атрада імя газеты “Правда” Пётр Іваненка:
“… Звали его Петька Луговский. Фотокарточки этого подростка не сохранилось. Нет в живых и его самого. О нем я часто вспоминаю с гордостью. Петька годился мне в сыновья, ему в ту зиму исполнилось 15 лет. Война сделала подростков взрослыми, взвалила на их плечи тяжёлое бремя…
…В Клинок на рассвете примчало несколько машин с карателями… Незваные гости были настороже. Первым делом они выставили усиленные караулы вокруг деревни.
Всем стало ясно, что фашисты хотят окружить и уничтожить партизан. Да и сами каратели говорили об этом открыто.
“Но знают ли об опасности в лесу?” — воновался каждый подпольщик. Петьке Луговскому не сиделось в хате, он то выходил на улицу, то брёл обратно, то стоял во дворе и прислушивался к звукам морозного утра.
Я понимаю Петьку. Он не мог в этот день быть в деревне, когда фашисты готовились окружить лес и взять партизан в смертельное кольцо, не мог не предупредить меня или других партизан об опасности. Петька не поступил опрометчиво. Он был убежден, что за огородами, где начинался чахлый кустарник ольхи и лозы, нет фашистских дозорных. Со двора до того кустарника — рукой подать, а там знакомые стежки-дорожки приведут к партизанам.
Но именно здесь и просчитался Петька. Эсэсовцы еще на рассвете послали туда свой секрет…
Петька быстро добежал до кустарника, остановился передохнуть и удобнее взять свою ношу — две винтовки нести неудобно, к тому же сумка с патронами, гранаты, а снег сыпучий и глубокий. И здесь на подростка навалились эсэсовские верзилы, оглушили, заломили руки за спину. И сразу же прозвучал выстрел — тревога! Каратели заволновались, бросились к пулеметам, ждали партизанской атаки.
Торжествующие оккупанты вели по улице Петьку. У мальчишки шла из носа кровь, ветер путал упрямые волосы: шапка осталась там, в кустарнике.
— Партизан! Бандит! — кричали каратели.
У Петьки руки туго связаны за спиной, от этого он идет чуть наклонившись вперед, смотрит себе под ноги.
…Эсэсовцы сразу набросились на Петьку: куда шел, кому нес винтовки и патроны, кто сообщник, где живут партизаны… Вопросы сыпались градом. Испуганный, но не потерявший самообладания, подросток говорил сбивчиво, недоуменно пожимал плечами. Выходило так, что он партизан никогда не видел. Просто он нес винтовки и патроны, чтобы спрятать в кустах.
Петька понимал, что провести эсэсовцев не удастся, что смерть неминуема. Его ноша лежала на столе и приводила в бешенство офицера-следователя. Ему выбили зубы, дверью давили пальцы, ломая и выворачивая их, выдергивали волосы. Фашисты как могли изощрялись в пытках, а Петька Луговский молчал.
— Если не сознаешься — расстреляют отца и мать…
— Нечего говорить, все сказал,— шептал Петька окровавленными губами. Он не мог стоять на ногах, шатался, стараясь удержать равновесие.
— Скажи, где партизаны? — требовал офицер. Петька молчал.
К вечеру, когда палачи порядком устали и когда они поняли, что юный патриот ничего не скажет, эсэсовцы выволокли его из дома и на огороде расстреляли.
— Хоронить запрещено!..
Петька лежал, уткнувшись лицом в жесткий наст, а поземка осторожно мела к нему свежий, уже пахнущий весной снег.
На четвертый день на кладбище вырос еще один холмик — над могилой клинокского патриота.“
ЗАГІНУЛІ ЯШЧЭ ТРЫ ПАДПОЛЬШЧЫКІ
Паводле ўспамінаў Пятра Іваненкі, усе мясцовыя падпольшчыкі старанна і смела працавалі на 208-ы атрад. З іх дапамогай камандаванне ведала аб кожным кроку акупантаў. Гэта праявілі яны і ў той момант, калі народныя мсціўцы з боем сыходзілі з Кліноцкіх лясоў.
Вось як распавядае пра гэта Пётр Іваненка:
“Как потом выяснилось, в Красном Береге находился штаб карательной экспедиции. Увидев большой обоз, фашистские штабисты вначале растерялись.
Пришлось обходить деревню, но фашисты вызвали подкрепление и начали преследовать отряд…
В ту ночь погиб и Семен Вересковский, активный член нашего подполья. Он видел, как отряд наткнулся на охрану штаба, и решил помочь нам отойти по более удобной дороге, в обход деревни. С фонарем Семен забрался на чердак и подавал нам сигналы. Жандармы схватили его. Вместе с Семеном были расстреляны члены его группы: директор Иваничской школы Григорий Вересковский и комсомолец из Иванич Владимир Гравель.
…Отряд удачно вырвался из блокады. У деревни Ма-ковье, где мы отдыхали, пришлось выдержать еще один бой — на нас напали хорошо вооруженные полицаи из Березино. В отчаянной схватке был тяжело ранен командир роты Горностаев. Узнав об этом, партизаны атаковали фашистских прислужников.
Дорого обошлась захватчикам эта операция. С места боев они вывезли больше сотни раненых и убитых”.
РАСПРАВА НАД МІРНЫМІ ЖЫХАРАМІ
Пётр Іваненка працягвае:
“Убедившись, что уничтожить партизан не удалось, фашисты учинили зверскую расправу над людьми. Почти в каждой деревне они оставили свой кровавый след — вешали, расстреливали, жгли. 8 марта эти головорезы окружили Лужицу, сожгли постройки, разрушили колодцы, а потом повесили всех мужчин.
Наглые и вероломные каратели хвастались, что перебили всех партизан, уничтожили лагерь. Но отряд сразу же показал всему населению, чего стоит фашистская пропаганда. В ночь с 11 на 12 марта партизаны вышли на Могилевское шоссе и уничтожили мосты на участке Червень — Смиловичи.
Еще большее впечатление произвела операция в Гродянке. Переодевшись в немецкую форму, группа партизан разоружила этот крупный гарнизон, взяла много оружия и боеприпасов. Потом раздали населению зерно, провели здесь митинг.
ЯГО ПАРТЫЗАНСКІ “УНІВЕРСІТЭТ”
“Приход 208-го отряда в Клинокские леса имел исключительно важное значение для активизации партизанской борьбы в нашей местности. Здесь один за другим начали возникать отряды народных мстителей.
Пребывание в 208-м отряде было для меня парти-
занским университетом. Наблюдая жизнь бойцов и командиров, присутствуя при разработке боевых операций, собирая оперативные сведения и участвуя в отдельных вылазках и боях, я постигал тактику борьбы против оккупантов…
208-й отряд был настоящей боевой единицей. Почти все партизаны — около 500 человек — бывшие военнослужащие, хорошо обученные, опытные бойцы и командиры. На счету отряда было много славных дел: разгром полицейских участков и волостей, диверсии на железной и шоссейных дорогах, засады и даже открытые бои с фашистами…
Партизаны не засиживались у костров. Возвратившись с задания, они через несколько часов опять уходили на железную дорогу или отправлялись в засаду на шоссе. Случалось, что партизанские группы проходили по 30-40 километров и били врагов там, где они нас не ожидали.
Как разведчик, я часто бывал в штабном шалаше. Меня приглашали присутствовать при разработке планов боевых операций, спрашивали, откуда удобнее атаковать гарнизон, где устроить засаду, где легче пройти.
Однажды, когда рота Кудинова получила задание разгромить гарнизон в Титве, а в штабе уточнялись последние детали операции, я сказал:
— Не лучше ли всё на месте показать.
Нас, клинокских, взяли на настоящую операцию. В полночь, когда лютая вьюга слепила глаза и валила с ног, кудиновцы в маскхалатах подползли к школе, где размещались гитлеровцы, и забросали помещение гранатами. Фашисты отчаянно отстреливались, партизанские пулемёты не давали им поднять голову. Гарнизон был уничтожен”. (Працяг будзе)
Аляксандр БУШЭНКА
